Главная страница >> Библиотека >> Статьи о Че Геваре

Че в первый раз

Онирия Гутьеррес:

Я прибыла в колонну Че 3 августа 1957 года. Взяв штурмом 1 августа Буэйсито, повстанцы расположились в Альто-де-Санта-Ана. Вот тогда-то я и увидела его впервые, так же как впервые увидела военный лагерь. До этого я никогда не поддерживала связи ни с партизанами, ни с Движением 26 Июля. Жила я в городе Виктория-де-лас-Тунас.

Почти целый месяц я добиралась до Сьерры. Помнится, однажды я попала в Минас-де-Буэйсито в дом крестьянина и подумала, что уже нахожусь на освобожденной территории. Я сказала ему, что хочу присоединиться к повстанцам. На мое счастье, я попала к хорошим людям: они послали меня туда, где находился товарищ Оливе из Движения 26 Июля. Я долго шла от дома к дому, поднимаясь все выше в горы, пока, наконец, меня не остановил человек с нарукавной повязкой Движения 26 Июля.

Я даже разревелась от радости. Конечно, я не знала, что это лагерь Че. Но вскоре я увидела его, а также Рамиро, Сиро Редондо и других. Че находился в маленьком домике, который служил ему штабом. Я вошла туда и заявила, что хочу иступить в Повстанческую армию. Он сказал, что это абсолютно невозможно, что для хрупкой женщины это слишком тяжело, что я могла бы принести больше пользы в городе и так далее. Я еще долго спорила с ним, с Рамиро, с Сиро. Наконец, отведя Че в сторону, я ему сказала, что ведь Селия находится в горах, значит, женщины тоже могут сражаться. Я попросила, чтобы он разрешил мне остаться в лагере на три-четыре дня с условием: если я выдержу, останусь насовсем. Он согласился. Иногда я думаю: почему он сделал это? Наверное, я его просто «доконала». Я все просила его: «Ну, пожалуйста, майор, ну что вам стоит, будьте так добры». И так до тех пор, пока он не согласился.

Пеленчо:

Впервые я увидел Че, когда он проходил с семью товарищами мимо места, где мы жили. Увидев его, я сразу выбежал из дому.

Я и раньше слышал о повстанцах, но никогда их не видел. Я плохо разбирался в том, что происходит. Он сказал мне: «Послушайте, вы живете здесь, внизу?» Я ответил: «Да, сеньор». Он говорит: «Ну, хорошо, тогда прощайте, и вы ничего не видели». — «Не беспокойтесь, я вас понял», — ответил я.

Чана:

Правду говоря, я по простоте душевной верила тому, что о них говорили: что они всех убивают. И когда стало известно, что они идут, в Омбрито началась паника. Я молилась: «Пресвятая дева, сделай так, чтобы они сюда не пришли, ведь они убьют всех нас». Я была в гостях у шурина, когда пришел какой-то сеньор и сказал: «Мне бы хотелось, чтобы вы увидели повстанцев, вы не представляете, что это за люди. Какие люди! Я никогда не встречал людей лучше. Они сейчас на вечеринке в доме Матамороса. Там Фидель и все остальные». Я спрашиваю: «А когда они появятся здесь?» Он отвечает: «Бог их знает, придут ли они сюда. Я не знаю, они ничего не говорили».

На следующий день я вернулась домой, и там пережила такой ужас, что страшно сказать. На рассвете я услышала, как кто-то вошел в дом. Это был мой дядя, он сказал: «Чана, сюда идут мятежники». Я спрашиваю: «Какие мятежники?» Он говорит: «Повстанцы». Не успел он промолвить это, как раздается: «Доброе утро! Доброе утро!» Один из них сказал: «Нельзя ли сварить немножечко кофе». Я говорю: «Эрмита, — это моя дочь, — свари кофе и угости людей» (я не знала, кто они). В это время пришел Луис Кармона и позвал меня: «Чана, Чана». Я ему: «Ну, говори, что». А он в ответ: «Что же ты, дурочка, растерялась? Давай быстрей!» Он тоже был повстанцем, имел звание капитана. Я бросилась переодеться и с перепугу надела платье наизнанку. Меня била дрожь, которую я не могла унять.

— А кто придет?
— Фидель.
— Приведи его сюда.

Я подняла мужа и всех остальных. Девочкам уже отдан был приказ готовить кофе. Они старались как могли. У нас было 30 фунтов кофе, и за день его весь выпили. А Фидель все не шел. Дом был уже полон людей. А я все думала про себя: «Я должна узнать, кто такой Фидель».

Я вышла из дому и в этот момент увидела человека с рюкзаком и двух женщин. Я подумала: «Это он». Он говорит: «Добрый день». Я отвечаю: «Добрый день». Он спрашивает: «Как поживаете, сеньора?» Я говорю: «Ничего, а вы как?» Он говорит: Видите, боремся за свободу родины». Потом он сказал: «Сеньора, я бы хотел переждать у вас дождь, но мне неудобно вас беспокоить...» Я говорю: «Конечно, проходите».

Однако они не могли сразу пройти среди лежащих посреди комнаты людей. Тем пришлось встать. И я обращаюсь к Фиделю так, как к нему все обращались: «Доктор Фидель, я хотела бы, чтобы вы осмотрели меня, все говорят, что вы очень хороший доктор, я себя неважно чувствую». Он говорит: «Дсчь моя, да я ведь не врач. Я сейчас приведу нашего доктора». Он послал за Че, и когда тот пришел, представил его мне.

Че меня спросил: «Куда нужно идти?» Я ему говорю: «Здесь неудобно, здесь очень много людей. Я вас отведу в дом моей двоюродной сестры. Там вы посмотрите ребенка, он очень болен». Помню, он спросил: «А это далеко?» Я ответила: «Да нет, совсем рядом». Но я не сказала, что дорога шла наверх, к вершине холма. На Че была очень плохая одежда. Он мне сказал: «Мне неудобно заходить в дом к крестьянам, я плохо одет». Но все-таки он пошел и осмотрел 50 человек.

Хуан Соло:

Когда я впервые увидел Че, он еще не был майором. Че был просто врачом. Когда было все готово к штурму Уверо, Че вдруг исчез, все решили, что он проспал. А Че между тем обходил все дома, консультировал жителей раздавал рецепты и деньги на лекарства. Подумать только, что за человек!

Мирта Олива:

Я познакомилась с Че, когда угощала его кофе. Он внимательно посмотрел на меня и спросил: «Ты замужем?» Я ответила, что да. Он мне сказал: «С твоим ростом и фигурой ты могла бы вступить в отряд Фиделя Кастро». И поинтересовался, что я думаю на этот счет. Я сказала: «Если нужно будет вступить в отряд Фиделя Кастро, я вступлю, почему не вступить».

Босало Авила:

Я с ним познакомился, когда отправился с их связным в Ла-Месу. Он лежал в гамаке. Я спросил товарища, с которым мы вместе шли: «Это Че?» Он сказал: «Да, это Че». Я говорю: «Черт побери, но до чего же он тощий и маленький».

Сатурнино Торрес:

Был ли он худой? Да на него было страшно смотреть. Он привык много ходить. То он отправлялся в Лас-Месас, то делал обходы. Питался он впроголодь. Он просто не мог быть полным. И еще я заметил, что он очень страдал от астмы. Он принимал таблетки и часто пользовался этим, как его, ингалятором.

Мануэль Мариньос:

Получилось так, что моего младшего сына Херонимо Мариньоса послали за пленным, кажется, его звали Чино Эспиноса. С пленным они остались у меня дома. Я им сказал: «Спите здесь, а завтра пойдете в горы». В этот момент мой младший сын говорит: «Послушай, майор Че говорит, что хочет с тобой познакомиться». Я говорю ему: «Ладно, если он хочет со мной познакомиться, то завтра, когда вы пойдете, я пойду вместе с вами».

Сын вышел на рассвете вместе с пленным. Я выехал утром на лошади, это было часов в 8—9. Когда я подъехал к лагерю, Че там не было. Он находился или в Санта-Ане, или в Эль-Гуайябо, или в каком-то другом месте. Я подъехал к тому месту, где находились мои ребята с пленным. Они сказали: «Он будет вечером». Когда он вернулся, он послал за моими ребятами, за пленным и за мной, чтобы мы все вместе спустились.

Увидев меня, он в шутку сказал: «Мне здесь больше не нужны Мариньосы. С меня достаточно тех, которые у меня есть». Мы с ним разговорились, и он мне сказал: «Я за вами послал, во-первых, чтобы познакомиться, потому что здесь, вместе со мной, трое ваших сыновей. Они уже столько времени здесь, а я до сих пор не был знаком с вами. Я хотел познакомиться с вами, увидеть, какой отец у этих ребят. Кроме того,я хотелузнать, не сможетели вы достать килограммов пятьдесят сахару».

Тогда я сказал ему: «Вот что, майор. Вы не должны меня спрашивать, смогу ли я достать сахар. Вы должны сказать так: «Мне нужен сахар!» И я его принесу, даже если мне придется забрать его у солдат или еще у кого-нибудь».

Хорхе Рикардо Масетти:

Вскоре прибыл Эрнесто Гевара. Он ехал, свесив ноги, на муле. За его сгорбленной спиной торчали стволы «беретты» и винтовки с оптическим прицелом.

Когда мул приблизился, я увидел, что на поясе у Гевары болтался набитый обоймами кожаный патронташ и пистолет. Из карманов гимнастерки выглядывали два магазина, на шее висел фотоаппарат. Узкий подбородок оброс щетиной, еще не превратившейся в бороду.

Преисполненный спокойствия, он слез с мула, потопал по земле огромными грязными ботинками. Пока он шел ко мне, я прикинул, что его рост, должно быть, метр семьдесят восемь и что астма никак ему не мешает.

На глазах двадцати солдат Сори Марин представил нас друг другу. Солдаты никогда не видели двух аргентинцев вместе, и они остались немного разочарованными, увидев, как мы довольно равнодушно поздоровались.

Знаменитый Че Гевара напомнил мне типичного аргентинского парня из средних слоев населения. И еще он показался мне похожим на мексиканского киноактера Кантифласа, только помолодевшего.

Эральда Ортис:

Кажется, он ехал на муле, и ветка кофейного дерева сбила с его головы шляпу. Одна из моих дочек подняла шляпу, и он поблагодарил ее.

Мне он запомнился румяным и не очень худым. У него была довольно большая борода и длинные волосы, одет довольно опрятно. Он был не слишком разговорчив и мне показался обыкновенным человеком, немного старше тридцати лет. У всех повстанцев были большие бороды и длинные, как у женщин, волосы.

Энрике Асеведо:

4 августа 1957 года после наших настойчивых уговоров и после того, как мы назвались студентами, меня и моего брата Рохелио отвели наконец туда, где находился Че. Увидев нас, он сказал: «Вы что думаете, это детский сад?» Он поинтересовался нашим возрастом, и мы наврали, прибавив себе по два года (на самом деле нам было 14 и 16 лет). Он рассердился, так как не поверил нам. Затем он решил проверить, действительно ли мы студенты, и задал алгебраическую задачу Рохелио. Мой брат так разволновался, что не знал даже, как подступиться к ней. Я его предупредил, что являюсь плохим студентом и знаю только историю и географию. Тогда я впервые увидел на его лице ироническую улыбку. Он начал говорить, что мы должны продолжать учебу, что он нам даст проводника, что мы не можем остаться, так как будем лишь помехой. Мы сказали, что пусть он нас лучше расстреляет, так как назад мы не пойдем. Он опять разозлился, и только благодаря вмешательству Сиро Редондо, который вступился за нас и обещал Че приглядывать за нами, мы остались.

Жоэль Иглесиас:

Наши впечатления от встречи с вождем Революции и с группой сопровождавших его товарищей незабываемы. Мы, по правде говоря, верили тому, что говорили в Сантьяго, мы верили всем сказкам о том, что у Фиделя огромное войско. Более того, в Сантьяго говорили, что он вскоре будет штурмовать город. Однако то, что мы увидели в действительности, произвело на нас удручающее впечатление. Мы увидели группу тощих, бледных, бородатых людей, в очень плохом физическом состоянии. От них шел невыносимый запах. Через несколько дней мы его перестали ощущать, так как и от нас самих пахло так же. Впечатление было такое, что это не войско, выступающее против могучей тирании, а группа беглецов. Правда, тогда мы думали, что это просто охрана Фиделя, а основное войско идет по другим местам.

Вот какое у нас сложилось впечатление, когда состоялся наш первый разговор с Фиделем. Я помню среди присутствовавших Рауля, Селию, Альмейду, Сиро Редондо и Че. Остальных я не помню.

Фидель прямо сказал, что я не гожусь, что я еще почти ребенок и что не выдержу тягот походной партизанской жизни. Я настаивал, но он уже решил не брать меня, а оставить только моего двоюродного брата Эрмеса Лейву, с которым мы вместе пришли из Сан-Висенте. Эрмес был старше меня, но всего лишь на год, ему было 16 лет. Другого нашего товарища — нас было трое — звали Бенедито. Возможно, он был подходящего возраста, однако, увидев все это, он засомневался и решил возвратиться. Больше я о нем никогда не слышал. Я продолжал настаивать. Товарищи сидели на земле, образовав полукруг, и задавали мне вопросы.

Я продолжал настаивать, чтобы меня оставили в отряде. Я сказал, что я из крестьян, привык к трудной жизни, тяжелой работе и так далее. Тогда один из сидящих людей внимательно посмотрел на меня и сказал, указав на лежащий рядом с ним мешок: «А ты сможешь поднять этот мешок?» Я подошел, потрогал мешок, увидел, что он довольно тяжелый, однако взвалил его на плечи. Человек, подвергший меня испытанию, был Че, и, как мне кажется, именно он уговорил Фиделя оставить меня. Таково мое первое впечатление от Че, мое первое знакомство с этим необыкновенным человеком. У него был тогда пулемет ««максим» и много пулеметных лент. Они и лежали в мешке. Ему нужен был помощник, чтобы перетаскивать мешок. Этим помощником назначили меня. Вот так я и вступил в Повстанческую армию.

Рисунки Посады

Главная Биография Библиотека Галерея Мультимедиа Ссылки Обратная связь English Espanol