Наступление.

Эта часть военной карьеры Эрнесто Че Гевары периода кубинской революции, вероятно, менее всего отражена в документах. Че не посвятил данному периоду ни одного фрагмента своих «Воспоминаний о революционной войне», его дневники не были опубликованы, а в своей книге «Революция родилась»' он посвятил наступлению всего лишь два абзаца. Возможно, дело в том, что команданте Геваре очень не нравилась та роль, которая была отведена ему в этих действиях.У Фиделя Кастро были собственные планы на будущее Гевары. Он держал аргентинца вне игры и временно отстранил от командования. Че, постоянно стремившийся на передовую, вынужден был принимать участие в одной из самых кровавых битв кубинской революции прежде всего в качестве консультанта и офицера связи.

8 мая Фидель, сетуя, что его авторучки не пишут, и у него остался только один замусоленный старый огрызок карандаша, послал капитану Рамону Пасу записку, в которой сообщал, что получил известия о выступлении армейских частей. Это был первый из множества сигналов тревоги, указывавших на то, что ожидаемое правительственное наступление началось. В течение нескольких дней территория, занимаемая повстанцами, превратилась в арену лихорадочной деятельности: из неразорвавшихся во время прежних налетов бомб делали мины, разрабатывали планы блокировки путей доступа в Сьерру, проводили интенсивный поиск оружия. Одновременно шла работа по восстановлению сети зарубежных организаций Движения 26 июля. Была даже предпринята попытка проложить в Сьерре примитивную телефонную линию.

Че пребывал в непрерывном движении, курсируя между восточной частью зоны под командованием Фиделя (там же находился передатчик «Радио ребельде») и Минасдель-Фрио, где он изо всех сил старался ускорить ход подготовки новобранцев, которые должны были стать ядром новой колонны.

Доктор Хулио Мартинес Паэс вспоминал один из редких моментов затишья перед началом наступления. Люди, копавшие траншеи в Сьерре, были утомлены — вернее, измождены. Че только что возвратился в Ла-Месу после встречи с Фиделем и подвешивал в лесу между двумя деревьями свой гамак, собираясь лечь спать. Но ему пришлось вновь возвратиться к медицинской практике — лечить гнойную рану ноги. Итак, смотрите, как грозный майор Гевара старательно возится со щепкой и ниточкой, накладывая лубок птице.

В течение второй недели мая Фидель и Че общались постоянно. Фидель послал Че несколько записок по поводу минирования дорог и тропок, ведущих в самые дикие части Сьерры. Фидель писал изумительно точным языком и на удивление непринужденно переходил от вопросов высокой стратегии к мельчайшим сиюминутным деталям: «Че, ты должен найти две стофунтовых бомбы. Я пришлю еще пару, чтобы заменить большие. Поскольку у каждой стофунтовой бомбы имеются два взрывателя, мы можем вместо двух взрывов устроить четыре, просто используя круглые мины...» (Фидель, 12 мая). Или: «Че, мы только что нашли решение проблемы, которая была у нас с фабричными взрывателями. Используйте ток пяти батареек; соедините их последовательно, без катушек. Мы только что взорвали три гранаты, находившиеся в 15 метрах одна от другой...» (Фидель, 19 мая). Среди чисто военных деталей («Вчера я подвесил обычную металлическую гранату на ветке в двух метрах над землей и взорвал. Смертоносные осколки разлетелись повсюду») попадались и более личные строчки: «Кроме того, мы не разговаривали уже несколько дней, а это просто необходимо. Я здесь тоскую без старых товарищей» (Фидель, 19 мая).

1-9 мая произошло вооруженное столкновение, резко оборвавшее этот тихий, можно сказать, ностальгический перерыв. Войска диктатуры захватили Лас-Мерседес, маленький городок среди кофейных плантаций. Как выяснилось, это была прелюдия к нападению всеми силами правительственных отрядов, которое было предпринято 25 мая. Армия имела четырнадцать батальонов, подготовленных к наступлению, один из них с полевой артиллерией, а другой — с танками; шесть из них должны были вступить в действие одновременно. Повстанцы в это время занимали территорию шириной в восемьдесят миль, а армейские колонны, которые должны были сойтись на Ла-Плате, отстояли одна от другой не более чем на три мили.

Готовясь к наступлению противника, Фидель перегруппировал партизанские силы и приказал Че сформировать из новобранцев, обучавшихся в лагере, новую колонну № 8.

«Фидель ясно сформулировал принцип, в соответствии с которым значение имеет вовсе не численность вражеских солдат, а скорее то количество людей, с помощью которых мы сможем сделать наши позиции неуязвимыми. И мы были обязаны придерживаться этой тактики. Так что, согласно приказу образовать компактный фронт, все наши силы были собраны вместе вокруг штаба. 25 мая, во время встре чи Фиделя с несколькими кампесинос — они обсуждали сбор урожая кофе, — началось давно ожидаемое наступление. У повстанцев было немногим более 200 исправных винтовок».

Боевые действия начались со столкновения армейского авангарда с засадой в местечке Ла-Эррадура, около Лас-Мерседеса. Повстанцы сопротивлялись минометному обстрелу и воздушным налетам в течение тридцати часов. В конце концов, армия вступила в Лас-Мерседес, но партизаны не потеряли ни одного человека. В этом первом раунде, по словам Эфихенио Амейхей-раса, не было «ни победителей, ни побежденных; каждая из сторон подкрадывалась к другой как можно ближе».

Фидель взял на себя все руководство оборонительными действиями. Узнать, какими проблемами он был сильнее всего обеспокоен, а также на каких участках фронта в то время находился Че, можно по их обильной переписке. Из нее ясно, что повстанческие силы испытывали значительные трудности из-за нехватки многих необходимых вещей. В нескольких записках Фидель беспокоится по поводу винтовок, которые Че ремонтировал или собирал из частей, в других он говорит о телефонной линии, которую начали было проводить по Свободной территории, да так и не закончили. 28 мая он прислал записку, в которой жаловался, что-не может прочесть полученные шифрованные сообщения, так как Че унес с собой кодовые таблицы. Еще днем позже Че, находясь в учебном лагере Минас-дель-Фрио, получил приказ от Фиделя: направить учебную команду на строительство укреплений и траншей. Последняя записка кончалась тревожной нотой: «Мы получим оружие, если сможем продержаться десять дней». Но им не пришлось ждать десять дней. Уже в полдень из Майами на легком самолете прилетел Карлос Франкини, доставивший Двадцать тысяч патронов, электрические взрыватели для мин и тридцать итальянских карабинов.

30 мая Че провел беседу с бойцами в учебном лагере и начал набирать колонну. В подавляющем большинстве отобранные им люди были безоружны. А борьба тем временем все усиливалась. Армия сумела продвинуться на четыре мили, но была остановлена колоннами Хуана Альмейды и Рамиро Вальдеса. Сражение продолжалось шесть дней. Амейхейрас ярко описал первые боевые столкновения:

«Нужно было двигаться по тропам, настолько узким, что люди могли идти только гуськом или же по утоптанным Дорожкам, проложенным для лошадей и караванов мулов. В такой местности враг не мог использовать ни тан ки, ни тяжелую артиллерию, а поддержка с воздуха в этих горах могла быть только очень условной. Было вовсе не так просто прицельно стрелять из полевых орудий и пулеметов, пускать реактивные снаряды и ракеты, а кассетные бомбы давали очень ограниченный эффект».

В начале июня армия продвинулась к северу и после трех дней тяжелых боев укрепилась на захваченных позициях в Лае-Мерседесе. Территория повстанцев сжималась. Фидель написал Че, что в том случае, если армия сможет прорваться через оборонительную линию Абаниты (именно ее Че тогда прикрывал), ему следует взять на себя обязанности координатора действий. Чтобы не потерять всю территорию, с другой стороны должен будет действовать Кресенсио Перес.

Однако 4 июня Рамиро Вальдес сообщил, что Че доставил его отряду партию оружия, а еще через два дня от него же пришел рапорт о том, что армия все еще продолжает продвигаться вперед. «Их намерения мне совершенно ясны: продвигаясь на одном фланге, они угрожают отрезать нам все маршруты доступа в Сьерру. Ситуация требует срочного решения».

10 июня, когда авиация вела непрерывные налеты на побережье и казалось, что на берег вот-вот начнут высаживаться отряды с кораблей, Че все так же перемещался по всему фронту военных действий. Несомненно, он мучительно переживал, что не может сам ввести свою колонну в действие. Он отвечал за связь и снабжение и вновь призвал к работе Лидию Досе — «она ходила по всей Сьерре, разносила жизненно важные документы и обеспечивала нам контакт с внешним миром». Спустя годы Фидель объяснил, что «не было никакого смысла ставить Че или Камило во главе эскадрона; мы должны были сохранить их для того, чтобы они повели свои колонны позже».

Складывалась очень опасная ситуация. Правительственные отряды, шедшие через Санто-Доминго, находились в четырех милях от штаба повстанцев, а войска, двигавшиеся с юга, занимали позиции, позволявшие продвигаться вдоль рек Пальма-Моча и Ла-Плата. В дальнейшем они должны были встретиться. При участии двух других колонн, направлявшихся с запада к Минас-дель-Фрио, войска правительства были в состоянии окружить повстанцев. По словам Амейхейраса, «это был критический момент для партизанских войск». Тогда Фидель отправил гонца к Камило Сьенфуэгосу, находившемуся в то время на Равнине, и предложил ему прорваться через блокаду и присоединиться к силам, образовывавшим внутреннюю оборону Сьерры.

«Камило был вызван, чтобы получше прикрыть наш клочок территории, на котором находились бесценные сокровища — передат чик, больницы, оружейные склады и, помимо всего прочего, взлетно-посадочную полосу, расположенную среди холмов Ла-Платы, где мог приземлиться легкий самолет».

Примерно 16 июня Фидель приказал оставить зону Л а-Месы, собрав вместе колонны Альмейды, Рамиро и Гильермо Гарсии для стратегического отступления. Целью повстанцев, сказал он, теперь должна стать оборона и сохранение своей основной территории в течение трех месяцев, до перехода к контратаке.

Фидель написал Че 17 июня, что войска продвигаются на Санто-Доминго, чего нельзя ни в коем случае допустить. Он потребовал двоих людей с винтовками «гаранд» и пятерых с «М-1»: «Этот приказ должен быть выполнен немедленно».

Че отвечал:

«Ты должен вот-вот получить новости из Лас-Вегаса. Я не думаю, что должен отправить к тебе людей, потому что тогда дорога на Эль-Пургаторио останется незащищенной, а подкрепление в любом случае должно так или иначе прибыть к тебе. Я сам не вмешивался, но следовал твоим приказам и оставил на тебе ответственность за Лас-Вегас. Пойми тем не менее, что я должен иметь более надежный контакт. Ты должен сразу же сказать мне, как следует расположить людей после падения Лас-Вегаса, которого я ожидаю завтра. И сообщи мне, могу ли я проявить инициативу в арьергардных действиях с чьими-нибудь еще людьми. [В Абаните имелось несколько человек из отряда Кресенсио]. Я должен получить ответ до рассвета».

19 июня два повстанческих подразделения нанесли тяжелый удар по армейскому батальону, который только что прибыл и направился в горы. Фидель написал Че об этом и спросил его насчет «тех семи человек с автоматическим оружием», которых Эр-Несто оставил себе. Немного погодя он прислал вторую записку, Из которой следовало, что, несмотря на первый успешный выпад, Давление не уменьшилось и его бойцы обнаружили присутствие «[где-то] на берегу вражеских отрядов, [местоположение которых] не было определено. Все, что у меня здесь есть, это моя винтовка». Фидель также подчеркнул необходимость прислать ту команду, которую он требовал утром:

«Мы рискуем потерять не только территорию, но также и госпиталь, радиостанцию, боеприпасы, мины, продовольствие и т. д... У нас недостаточно людей, чтобы защищать такой обширный район... Мы должны будем предпринять попытку наладить оборону путем перегруппировки, прежде чем будем вынуждены перейти к иррегулярным действиям».

20 июня повстанцы потерпели поражение на другом фланге своего фронта, в Лас-Вегасе. Че, въехавший в город верхом на муле, чуть не был посреди дороги захвачен в плен. Энрике Асеве-до, переставлявший мины (непрерывный перевод засад с места на место вынуждал партизан выкапывать мины и устанавливать их снова) и поднимавшийся под дождем в направлении Лома-дель-Манго, видел, как Лас-Вегас пал под объединенным натиском жандармерии и напалма, сбрасываемого с самолетов. У хижины Асеведо остановили: его хотел видеть команданте.

«Я увидел перед собой Аргентинца, рассматривавшего меня с головы до ног. Я не знал, что делать. Мне хотелось обнять его, но я был весь густо покрыт грязью. Я посмотрел на него и улыбнулся.

— Можно узнать, по какой причине ты не прикрываешь детонатор от дождя?

Проклятие, подумал я, он не узнал меня. Разве не мог он сказать что-нибудь получше, учитывая, что мы не виделись пять месяцев? Немного разозлившись, я пробормотал что-то вроде того, что все случилось очень быстро, а закончил словами: «Кроме того, все мы промокли».

Он поднял глаза. Я знал, что это плохой день. Он разделался со мной одной фразой:

— Как жаль, что ты так и не изменился. Проваливай!

Мы бросились к [назначенному] месту встречи. Через несколько минут нас догнал один из его ординарцев и .вручил пару кусков нейлона [которые можно было накинуть вместо пончо]. Я выдавил несколько слов благодарности».

20 июня Фидель снова приказал повстанческим отрядам перегруппироваться. В том случае, если они окажутся не в состоянии остановить жандармов, следовало расформировать колонны и организовать нерегулярные партизанские группы, которым предстояло проникнуть на потерянную территорию. Фидель приказал Че: «Возьми под контроль оборонительный рубеж в Маэстре от Эль-Пургаторио до Альтос-де-Момпье. Вернись по линии и перемести подразделения в эту зону, которая будет укреплена двадцатью людьми из Лас-Вегаса. Мобилизуй всех, даже людей Кресенсио».

23 июня подразделение партизан во главе с Рамоном Пасом, напав из засады, нанесло серьезный урон армейской части, двигавшейся на реку Ла-Плата. Наступавшие потеряли двадцать одного человека. Это позволило получить первую столь необходимую отсрочку. А еще через четыре дня, во время непрерывных

столкновений, в Сьерра-Маэстру прибыла колонна Камило. Фидель был необыкновенно счастлив. «[Вы пришли] в самый подходящий момент», — сказал он.

Но положение повстанцев все еще оставалось крайне непрочным. Они подвергались постоянным бомбежкам. Армейские части заняли Лас-Мерседес и Лас-Вегас, находились поблизости от Санто-Доминго и теоретически были в состоянии за два часа добраться до штаба мятежников в Ла-Плате. Фидель разработал план, согласно которому в случае прорыва фронта передающую станцию «Радио ребельде» следовало взорвать, а партизанские колонны превратить в подвижные группы и пытаться продолжать свои действия в тылу врага. Однако теперь на помощь осажденным пришел ландшафт: армия проходила через самую крутую часть Сьерры, которая идеально подходила для засад. Кроме того, благодаря перегруппировке, совершенной по приказу Фиделя, Че получил возможность в считанные часы рассылать на значительные расстояния небольшие боевые группы, которые затыкали бреши в обороне или устраивали дополнительные засады.

Че продолжил исполнять обязанности координатора и организатора, но не мог сопротивляться искушению посещать передовую линию.

Из рассказа Висенте де ла О, врача:

«Мы были в Момпье, ... и Че вместе с группой партизан из пяти или шести человек наблюдал за движением войск, захвативших Минас-дель-Фрио. Я вызывал [его] по телефону, и однажды он сказал мне:

— Послушай, не звони так часто, а сейчас дай отбой, а то нас услышат жандармы.

Он лежал, укрывшись в кустарнике не более чем в тридцати метрах от солдат».

Первое столкновение с силами Санчеса Москераса произошло 28 июня около Санто-Доминго. Лало Сардинас убил сразу Двадцать вражеских солдат, еще двадцать человек с оружием взял в плен. Фидель, выдвинув отряды Камило, Альмейды и Дуке, отрезал армейским частям путь отступления.

Двумя днями позже в этом районе все еще продолжались бои с армейским батальоном, который уже находился на грани уничтожения. Тем временем в зоне Лас-Мерседес Че продолжал сдерживать войска, продвигавшиеся к Лас-Минасу. Гарри Вильегас вспоминал: «Нам скомандовали остановиться перед домом. Прежде чем мы поняли, что случилось, там оказались солдаты и открыли огонь. Мы бросились бежать, они стреляли в нас, а мы бе жали все быстрее, пока не сумели уйти. Я думаю, что Че никогда в жизни так не бегал — как на легкоатлетических соревнованиях».

Сражение при Эль-Хигуэ началось 2 июля, когда армейский батальон попал в засаду, был остановлен и окружен в ходе операции, которой руководил лично Фидель. Че поддерживал давление на Лас-Минас и вел затяжные бои в Санто-Доминго. В тот день мина из миномета попала в дом, где как раз сидели и ели журналисты «Кубано либре»; были убиты Карлитос Мам и Хео-нель Родригес, любимые помощники Че.

В то время как Фидель успешно вел осаду Эль-Хигуэ, армия нанесла решительный удар в районе Минас-дель-Фрио и, оттеснив группу плохо вооруженных защитников, захватила школьное здание. Че, возвращавшийся из Ла-Платы, столкнулся с отступавшими новобранцами. Его первой реакцией было: «Вы просто засранцы, они отобрали у вас Минас-дель-Фрио. Ладно, теперь вам придется отобрать его назад». Позже, остынув, он увидит, что это было бы невозможным делом.

Непрерывное поступление раненых заставило Че снова обратиться во врача. Ему пришлось прямо в лесу делать неотложные операции.

Чуть позже он организовал успешную засаду на реке, где солдаты пытались набирать воду. Повстанцы были не в состоянии отбить школу, но им удалось с помощью мелких засад остановить продвижение армейских сил и не дать им возможности прийти на помощь солдатам, окруженным в Эль-Хигуэ. Минас-дель-Фрио оказался последним пунктом, который смогла занять армия. Фидель написал Че: «Я поздравляю тебя с тем, что ты смог преодолеть этот кризис; наше настроение сильно повышалось благодаря тому, что мы знали — с этого направления нам не угрожает никакая опасность».

А осада продолжалась. Фидель использовал громкоговорители для словесной бомбардировки окруженных солдат, и радио — для передачи ложных сообщений, которые заставили авиацию бомбить позиции своих же собственных войск. 18 июля повстанцы разгромили подкрепление, двигавшееся с морского побережья. В течение нескольких следующих дней правительственные войска предприняли ряд неудачных попыток пробиться к окруженным, а затем Фидель сделал гениальный ход, предложив отпустить окруженных с условием, если те сдадутся при посредничестве Красного Креста. Переговоры начались 20 июля, и Фидель приказал Че выступить в направлении Лас-Вегаса, где ему 23 июля было поручено руководство доставкой двухсот пятидесяти трех совершенно деморализованных пленных.

Когда комиссия, состоявшая из Карлоса Франкини, Фауста но Переса и Орасио Родригеса решала, как же отправить пленных, их глазам предстало «эффектное появление команданте Ге-вары верхом на осле». Несколько часов тому назад Че взял Лас-Вегас в осаду и теперь сделал предложение капитану, командовавшему правительственными войсками: он и его люди могут уйти, если сдадут оружие. Че предупредил, что они не смогут пробиться силой.

Итак, еще одна группа солдат оказалась в окружении, а 25 июля в Санто-Доминго состоялся новый бой: Рамон Пас и Рене Рамос Латур выследили отряд фуражиров, пытавшихся доставить в город провиант и какое-то снаряжение, и разбили их. Однако спустя несколько дней люди Санчеса Москераса сумели прорваться из окружения, хотя и понесли при этом большие потери. Сам Санчес Москерас, которого Че считал своим личным • врагом, получил в отступлении ранение в голову. А повстанцы потеряли в этих боях одного из своих самых храбрых командиров — Рамона Паса.

Фидель начал собирать людей, чтобы усилить осаду Лас-Вегаса. (Камило говорил, что Фидель «молит какого-то неизвестного бота поставить у нас на дороге какие-нибудь войска».) Он мертвой хваткой вцеплялся в батальоны, которые пытались прийти на помощь осажденным. А Че возобновил переговоры с их командиром, капитаном Дураном. По словам Рафаэля Мом-пье, «это была короткая беседа, длившаяся, возможно, минут пятнадцать... Че посмотрел на часы и сказал: «Сейчас десять; в половине одиннадцатого мы снова вступим в бой». Они обменялись рукопожатием и разошлись».

Через непродолжительное время послышались выстрелы, жандармы начали покидать позиции. На вид они казались безоружными. Однако они не только сожгли часть своих запасов, но и пытались тайно пронести оружие. Солдаты попробовали прорваться с помощью легкого танка и под прикрытием с воздуха, которое, как предполагалось, должно было обеспечить их отступление. Повстанцы обрушились на них главным образом ради оружия и боеприпасов. Легкий танк застрял, был брошен и срочно разбомблен с воздуха, чтобы помешать партизанам захватить его. Марк Эрман выстрелом из базуки уничтожил бронемашину. Че был здесь же и во главе своей банды подростков вел атаку.

Некоторые из партизан не стали преследовать убегавших Жандармов, но Че с небольшой группой захватил дюжину солдат и бросился в погоню за беглецами. Одна группа, в которой был и сам капитан Дуран, сдалась Рамону Сильве. В плен попало не Меньше сотни солдат, но Рене Рамос Латур, к тому времени уже Раненный, получил смертельное ранение, когда выводил свой отряд из боя. Когда Че смог добраться до него, преемник Франка Пайса был мертв. Его потеря явилась страшным ударом для партизан, особенно для Че, который так долго и непримиримо спорил с ним, а теперь относился к былому оппоненту с чрезвычайным уважением. Счет к диктатуре все возрастал, и по нему предстояло потребовать расплаты.

Почти сразу же началась новая осада. Теперь ее объектом оказался Лас-Мерседес. Фидель написал Че 31 июля: «Я думаю, что люди способны на гораздо меньшие [усилия], чем прежде; все истощены, и так много командиров убито». Погибли Верде-сия и Пас, Рамос Латур и Кевас. Не предвиделось никакой отсрочки. В тот же день Камило сообщил Че, что к правительственным войскам по дороге Сан-Гранде приближается подкрепление, во главе которого идут танки.

Положение на фронте было крайне напряженным. Фидель заинтересовался захваченным танком и попытался выяснить, нельзя ли его починить. Че перестал ездить на своем муле, тот был ранен во время воздушного налета и сбросил наездника с седла. 5 августа произошло сражение с колонной подкрепления, и повстанцам удалось остановить ее. Через два дня армейская колонна отошла. Че, раздраженный тем, что не удалось захватить пленных, узнал, что во время отступления два танка застряли в грязи, и сказал: «Давайте отберем у них эти машины».

Из воспоминаний Андреса Менеса:

«Когда он сказал это, у меня поджилки затряслись, потому что мы отлично знали, на что способны танки. Когда Че повторил: «Следуйте за мной, мы идем захватывать танки», мы сосчитали до десяти. Мы последовали за ним только потому, что он сам пошел, и ни по какой другой причине. Когда мы добрались до ручья и увидели, что танки смогли выбраться самостоятельно [и ушли]... моя душа вновь присоединилась к телу. Не то чтобы я боялся армии, но именно тогда я испытывал большое уважение к этим железным громадинам».

10 августа, во время заключительной стадии наступления правительственных войск, в Лае-Мерседесе шло обсуждение условий приема капитуляции противника. Фидель тогда понял, что отпущенный пленник, который своим появлением глубоко подрывает боевой дух врага, гораздо полезнее, чем пленник, который находится в лагере и требует охраны.

Че отправил вперед Дельсу Пуэбло с предложением о том, что переговоры пойдут при посредничестве Красного Креста. Ей также следовало пообщаться с солдатами и хорошенько рассмот реть траншеи и укрепления: «Ну, Тете, постирай и отгладь свою форму; ты должна выглядеть там шикарно; надень свой браслет 26 июля и не позволяй никому забрать его у тебя».

Позднее в лагерь для переговоров с полковником Нейгартом прибыл Фидель в обществе Селии и Че. Полковник обратился к повстанцам с неожиданным вопросом: как они отнеслись бы к военному перевороту, в результате которого Батиста был бы свергнут?

С освобождением пленных контрнаступление завершилось.

Повстанцы вновь оказались хозяевами Сьерра-Маэстры.

«После двух с половиной месяцев тяжелой борьбы более 2000 вражеских солдат были мертвы или ранены, попали в плен или сбежали. [В армейских частях в конце наступления было арестовано почти 600 человек за неповиновение или дезертирство]. Они оставили в наших руках 600 [единиц] оружия, в том числе танк, двенадцать минометов, двенадцать пулеметов, двадцать с лишним автоматических винтовок и бесчисленное количество другого автоматического оружия, а также огромное количество амуниции и всех видов оснащения, не говоря уже о 450 пленных, которые были переданы Красному Кресту после завершения кампании».

Повстанческая армия потеряла пятьдесят человек — пятую часть всего своего личного состава, который сражался против правительственных войск в этой зоне, но под конец кампании к партизанам присоединилось шестьсот добровольцев.

«Мы сломали хребет армии Батисты в результате [ее] заключительного наступления на Сьерра-Маэстре, но все же ее еще нужно было разбить».