УЩЕЛЬЕ ЮРО.

Память о последнем сражении Че, случившемся в Боливии, живет в умах уцелевших партизан, заставляя их непрестанно задавать себе все тот же неизменный жестокий вопрос: мог ли исход тех событий оказаться иным?
4 октября 1967 года Че вел цепочку своих несчастных людей в настолько быстром темпе, насколько позволяла осторожность. Они карабкались вверх и вниз по горам, не имея даже питьевой воды. Он все еще находил в себе силы смеяться над военными в своем дневнике: "По радио передают... что, если меня захватят силы 4-й дивизии, то меня будут допрашивать в Камири, а если 8-й, то - в Санта-Крусе".
Всю следующую ночь они шли по коровьей тропе. Дариэль и .Пачо ушли вперед на поиски воды.
"Когда рекогносцировка была закончена, они увидели, как к дому подошли шестеро солдат, очевидно остановившихся по пути куда-то еще. Мы остались в темноте, с людьми, измученными от недостатка воды, и несли Люсио Гальвана, кричавшего от жажды. Преодолев очень трудный путь, прерываемый многочисленными остановками, мы добрались на рассвете до зарослей деревьев, где могли расслышать близкий лай собак. Мы видели совсем рядом высокое и очень гладкое скальное обнажение".
6 октября партизанский отряд, состоявший из семнадцати человек, во главе с Че, нашел воду. Было решено устроить временный лагерь. Пачо записал в дневнике: "Я начинаю сбиваться со счета дней. Мы идем в любое время дня и ночи, главным образом по ночам, а днем наши люди стоят на постах и устраивают засады. Я не могу сказать, где кончается один день и начинается другой".
В тот же день журнал "Лайф" напечатал обширную подборку фотографий, озаглавив ее "Боливийские портреты исчезнувшего Че Гевары". Это были те самые найденные в пещерах фотографии - армейский офицер продал их журналу. Они произвели всемирную сенсацию и послужили развитию легенды о Че. На одной из них на переднем плане был запечатлен Хуан Пабло Чанг, а на заднем - Че, курящий сигару. На другой фотографии, сделанной во время разбивки лагеря на холме, можно было сразу же узнать Че, сидевшего на траве; его окружала дюжина бойцов, среди которых были Карлос Коэльо, Пачо Фернандес Монтес де Ока и Оло Пантоха.
7 октября Че записал:
"Мы отметили 11-месячный юбилей нашего партизанского предприятия очень скоромно; никаких осложнений не было до 12.30, когда какая-то старуха пригнала своих коз, чтобы пасти их в ущелье, где мы устроили лагерь, и мы были вынуждены задержать ее. Женщина не сообщила нам никаких достойных доверия сведений насчет солдат, отвечая на все вопросы, что она ничего не знает и что уже давно не бывала здесь".
Инти Передо, Анисето Рейнага и Франсиско Уанка отвели ее домой. Женщина сначала прикидывалась глухой, затем сказала, что совсем не говорит по-испански, а потом - что не желает, чтобы партизаны входили внутрь. Все это было грустно видеть.
Когда спустились сумерки, группа двинулась дальше при свете луны. "Переход был очень утомительным, и мы оставили за собой многочисленные следы в каньоне, по которому проходили. Поблизости не было никаких домов, но имелись крохотные клочки посадок картофеля, орошавшиеся с помощью канав, отходивших от одного из ручьев". В темноте партизаны видели свет, но не могли понять, каков же был его источник. Уже спустя годы выяснилось, что это были костры кампесинос, собиравших картофель, которые видели проходивших партизан. Они шли очень медленно, так как Хуан Пабло Чанг был совершенно измучен да к тому же потерял очки, без которых не мог ничего толком видеть. Доктор также до того изнемог, что превратился в совершенную развалину. По радио сообщили, что армия окружила партизан между Рио-Гранде и рекой Асеро, и на сей раз это было правдой. Дариэль Аларкон вспоминал позднее: "Казалось, что к этому моменту на нас обрушилось все, что скопилось: месяцы обучения, голода, наготы, болезней, жажды, изоляции, а теперь еще и знание о том, что мы были обнаружены благодаря "Радио Бемба" [оно же "телеграф джунглей"]. Армия сообщала по радио, что теперь наше уничтожение было лишь вопросом нескольких часов".
Внезапно партизаны увидели скалу, перегородившую им путь, и разом остановились. В гребне скалы имелась пятифутовая расщелина, через которую им было необходимо перебраться, а под ней - яма, полная ледяной воды. Аларкон вспоминал: "И Че смотрел на нас. Никто не желал первым совершить попытку взобраться на эту скалу. Человек - это человек, а не кошка. Тогда он сказал, что сам поднимется на скалу, и полез, цепляясь за мельчайшие выступы". "В 2 часа мы остановились, чтобы передохнуть; было бесполезно продолжать попытки".
В 4.30 утра, после всего лишь пары часов отдыха, группа вновь оказалась на ногах. Они шли теперь по ущелью с другим названием, но Че и другие кубинцы также называли его Юро.
В 5.30 утра 8 октября Че приказал выставить три дозорных Наряда. В один из них, левофланговый, вошли Дариэль Аларкон и Пачо, в другой, выдвинувшийся вперед по ходу, - Тамайо и пьято Мендес, в третий, правофланговый, - Дэвид Адриасола и Анисето. Аларкон: "Я был в дозорном наряде, и Пачо сказал мне:
"Смотри, вон там человек!" И я увидел, что с земли поднялся человек, похожий на постового. Дальше впереди мы увидели еще одного человека, и именно в этот момент начался восход солнца. Когда мы увидели, что с земли поднялись уже несколько человек, то сползли вниз".
Че, который сначала надеялся поймать солдат в засаду и вырваться из кордона, теперь пересмотрел свой план и приказал трем дозорным группам вернуться назад. Инти Передо вспоминал: "Мы не могли повернуть обратно; дорога, по которой мы прошли, была очень открытой, и мы оказались бы легкой добычей. Но мы не могли и двигаться вперед, так как это значило бы прийти прямо на позиции солдат. Че принял единственное решение, которое соответствовало сложившимся обстоятельствам: он дал приказ укрыться в маленьком ущелье, скорее даже ложбинке, расположенной поблизости, и занять позицию. Это произошло примерно в 8.30 утра: семнадцать из нас расселись посредине и по бокам ложбины в ожидании [дальнейших событий]. Важнейшим вопросом и для Че, и для нас всех было: определила ли армия наше местоположение?"
Рейнджеры прочесали широкую полосу, но так и не нашли партизан. Они считали, что те находятся где-то внутри оцепления, выставленного после перестрелки 1 октября.
На рассвете 8 октября Педро Пенья, кампесино, видевший партизан, когда они пересекали его посадки картофеля, донес о них второму лейтенанту Карлосу Пересу, разбившему лагерь неподалеку. Два взвода из батальона рейнджеров, усиленные минометом и пулеметным расчетом, расположились около устья ложбины. Там к ним подошел капитан Гари Прадо. После того как ему доложили о полученной информации, он расположил там свой командный пункт и приказал рейнджерам занять высоты, господствующие над ложбиной.
Че, не имевший представления о том, сколько народу выставлено против него, решил отвести партизан к вершине ложбины, чтобы дождаться там сумерек, а под покровом ночи взобраться на скалу и вырваться из окружения.
Около 11.30 утра Че отправил Анисето Рейнагу и Ньято Мен-деса сменить Леонардо Тамайо и Гарри Вильегаса, находившихся на посту в одном из концов ущелья. Аларкон вспоминал: "Анисе-то, исполняя приказ, перебрался через ущелье, но оказался излишне любопытным и, услышав над головой разговоры солдат, прошел дальше, чем следовало, и высунул голову над краем ущелья. Я видел его с моего места, но не мог предупредить - ничего не мог сказать, так как в этом случае они услышали бы нас". Солдат заметил Анисето и убил его двумя выстрелами в голову. Группа Аларкона и Инти также открыла огонь и ранила солдата. "Тогда им на помощь подошли три солдата и сержант, и мы тоже вывели их из строя". Прадо доложил в Ла-Игуэру о том, что его люди вступили в бой, попросил выслать вертолет для вывоза раненых.
На гребне скалы, находившейся слева от партизан, они ранее назначили точку рандеву, но теперь были лишены возможности подняться на него, так как армия полностью контролировала подходы. Дариэль Аларкон, Инти Передо и Давид Адриасола принялись отстреливаться от противника прямо из того укрытия, в котором находились с утра, а наступавшие принялись закидывать гранатами дно ущелья, где находилась группа Че. "Мы лишь отстреливались в тех случаях, когда стреляли по нас, чтобы не сразу выдать себя и сэкономить боеприпасы. Мы вывели из строя нескольких солдат".
Перестрелка продолжалась в течение трех часов. Где-то после двух часов дня Че, по-видимому, приказал Франсиско Уанке взять больных и самых слабых - врача-перуанца, Октавио де ла Педраху, Лусио Гальвана и Хаиме Арану - и отступить вместе с ними. Сам он с оставшейся частью группы (Пачо, Симоном Кубой, Хуаном Пабло Чангом, Оло Пантохой и Рене Мартинесом Тамайо) связал наступавших перестрелкой. Прадо поместил взвод, которым командовал сержант Бернардино Уанка, в ущелье и приказал пристрелять по ориентирам пулемет и минометы на стык двух ущелий, через который, как они рассчитывали, партизаны попытаются ускользнуть.
Со своего наблюдательного пункта Аларкон видел, как группа Че начала движение. И он сам, и его товарищи думали, что командиру со спутниками удастся прорваться через кордон. Вилье-гас и Тамайо находились на другой возвышенной точке того же ущелья.
Но именно в этот момент Че получил ранение в правую ногу, примерно на четыре дюйма выше лодыжки. Одновременно еще одна пуля разбила приклад его карабина "М-2", а другая пробила Дыру в берете. Он был вынужден отступить назад в ущелье, а группа рассеялась.
Вильегас вспоминал: "Попробуйте представить себе, что из себя представляют те места: местность с очень неровным рельефом, сплошные зигзаги и холмы, соединяющиеся между собой таким образом, что хотя мы и находились всего лишь в 300, 400 или 500 метрах друг от друга, но не имели возможности разглядеть с одной позиции, что происходило на соседней".
Этим шестнадцати оставшимся в живых партизанам противостояла почти сотня специально подготовленных рейнджеров.