ГЕРОИ ХХ ВЕКА Л.А.Косичев

Тайны, раскрытые три десятилетия спустя

14 июня Эрнесто Че Геваре исполнилось бы 70 лет. Трудно представить легендарного революционера в этом возрасте. В памяти людей его образ остался воплощением молодости и революционного романтизма. Давно уже утихли острые споры и улеглись страсти , кипевшие вокруг имени Че Гевары. Но драматическая судьба этой яркой и удивительной личности, чья жизнь оборвалась в 39 лет, продолжает волновать многие умы и сердца, особенно молодых. Широко отмеченное в октябре прошлого года в разных странах 30-летие со дня его гибели показало, что даже те, кто не разделяет его коммунистические идеалы, отдали дань уважения "героическому партизану". До сих пор остается немало загадочного в биографии этого человека: он родился и закончил университет в Аргентине , сражался против диктатуры Батисты на Кубе и стал там министром , затем отказался от своего высокого положения и во главе отряда кубинских добровольцев воевал на стороне последователей Патриса Лумумбы в джунглях Конго, а сложил свою голову в горах Боливии.

Команданте Че не смог разжечь "партизанский очаг" в этой андской стране и перекинуть оттуда пламя революционной войны на всю Южную Америку, о чем мечтал. Он так и не добрался до своей родной Аргентины. Гевара погиб в соседней Боливии, не понятый местными крестьянами-индейцами , которых хотел освободить. Он принес себя в жертву своим убеждениям. Но его несомненные достоинства так же велики, как и его заблуждения, хотя и то, и другое соединилось в его личности в цельном монолите. И пусть команданте не доказал своей правоты, он оставил нетленный пример бескорыстия и самопожертвования борца, которого вело по жизни обостренное чувство социальной справедливости.

Время принесло новые открытия, связанные с личностью Че Гевары, высветило имена людей, которые были действуюшими лицами волнующего эпилога партизанской драмы в Боливии.

Расскажем обо всем по порядку.

ЗАТЯНУВШИЕСЯ ПОИСКИ МОГИЛЫ

В ноябре 1995 г. отставной боливийский генерал Марио Варгас, в молодости участник боев против партизанского отряда Че Гевары, раскрыл многолетнюю тайну. Ушедший на покой вояка, нарушив обет молчания, назвал место захоронения коменданте: на летном поле на окраине маленького городка Вальегранде. Именно сюда в октябре 1967 г. доставили на вертолете мертвого Гевару из Богом забытой горной деревушки Ла-Игера, где раненый пленник был расстрелян в упор.

В ответ на просьбу кубинской стороны президент Боливии Гонсало Санчес де Лосада разрешил проведение раскопок ради того, чтобы возвратить родственникам останки погибших партизан (вместе с Че были захоронены и его товарищи по оружию).

Поиски могилы оказались непростыми , несколько раз приостанавливались и затянулись на полтора года. Главная причина заключалась в том, что по прошествии 28 лет изменилась топография местности: расширилось взлетное поле, кое-что было построено , появилась новая растительность. Никакой схемы, обозначавшей местонахождение могилы, не было. Руководивший захоронением подполковник Андрес Селич позже погиб. Из небольшой группы людей, непосредственно причастных к погребению и осведомленных о нем, к моменту поисков в живых оставались несколько человек. Сам генерал Марио Варгас, помня в целом район вокруг взлетной полосы в Вальегранде, потом не мог указать расположение захоронения. Появились сообщения о том, что отставного военного "приструнили" некоторые из действующих генералов, и поэтому он "забыл точное место". Правда, приглашенный в Вальегранде бывший водитель грузовика, на котором перевозили тело Гевары, тоже не смог определить, где находится могила. Но он подтвердил, что поиски ведутся как раз в той части старого аэродрома, где у него на глазах закопали партизанского командира. Однако шофер так и не решился назвать свое имя журналистам.

Кубинские антропологи, к которым позже присоединились и аргентинские специалисты, расчищали верхние слои земли с помощью техники, нижние – вручную из опасений повредить останки . Метр за метром на обширной площади велись раскопки, несмотря на зазвучавшие заявления некоторых военных о том, что поиски напрасны, так как труп Че был кремирован; Тем самым люди в погонах оказывали пассивное сопротивление демократическому правительству Гонсало Санчеса де Лосады, сделавшему благожелательный жест в сторону Гаваны. Но были среди военных и такие, кто на самом деле верил в то, что тело революционера сожжено и прах развеян над горами и сельвой.

Версия о кремации Че Гевары возникла не на пустом месте. Первоначально генералы действительно приняли решение "кремировать труп с целью не допустить в будущем создания мемориала в память о нем"(1). В последующие дни командующий вооруженными силами Боливии А. Овандо Кандиа и президент страны Рене Баррьентос поспешили заявить о состоявшемся сожжении трупа Че Гевары. В этом отношении примечательны воспоминания генерала Гарри Прадо. В 1967 г. он был командиром роты и в каньоне Эль-Юро разгромил остатки партизанского отряда, взяв в плен раненого команданте. В своей книге "Уничтоженная герилья" со слов другого военного – сам он не был очевидцем – Прадо рассказывает: "Одному офицеру было поручено сжечь останки, чтобы ничего не осталось от повстанца... На отдаленной окраине города процесс сжигания продолжался два дня"(2). Одновременно Прадо признает: в Вальегранде нет специального оборудования для кремации умерших, поэтому распространенные сведения породили сомнения у многих и оставили вопрос, что же произошло на самом деле.

"Хотя прошло три десятилетия, прежде чем развеялся миф о кремации останков Че в Вальегранде, с самого начала были причины подозревать, что его тело было похоронено, – пишет известный мексиканский историк и политолог Хорхе Кастаньеда. – Вопервых , в такой католической стране, как Боливия, не было традиции кремировать мертвых, поэтому осуществить это в секрете представляло трудную задачу. К тому же за прошедшие 30 лет кто-либо из участников кремации дал бы о себе знать. Но этого не произошло " (3).

Таким образом, у кубинских антропологов были основания надеяться, что версия о кремации "героического партизана " не подтвердится. К тому же побывавший в Вальегранде Густаво Санчес, бывший министр внутренних дел в левоцентристском правительстве Эрнана Силеса Суасо (1982 – 1985), сообщил , что располагал информацией о попытках сжечь труп Гевары. Но всетаки военные, по его словам, в последний момент вынуждены были отказаться сделать это в уже подготовленной обычной печи.

Неожиданно отозвался и бывший агент ЦРУ в Боливии Густаво Вильольдо , прикрывавший ся тогда именем Эдуардо Гонсалес. В тот день, когда тело Че Гевары выставили напоказ в госпитале Вальегранде, чтобы весь мир убедился в гибели главного партизана Латинской Америки, журналисты обратили внимание на этого незнакомого человека. Казалось, именно он заправлял здесь всем "вместо высоких чинов боливийской армии". Глаза и уши ЦРУ были рядом с мертвым Геварой до самого последнего момента. Об этом сам Густаво Вильольдо вспоминает так: "Я хоронил Че. Никогда его не кремировали , я не позволил этого. На рассвете его труп вместе с телами двух других партизан я перевез на небольшом грузовике . Со мной были шофер и один боливийский офицер. Мы доехали до взлетно-посадочной площадки и там их закопали. Я бы узнал это место сразу. Если там будут продолжать поиски , найдут его труп. Его опознают по отсутствующим кистям рук, ампутированных хирургическим путем "(4).

Но до подсказок бывшего агента ЦРУ дело не дошло. Пространство поиска на летном поле все больше сужалось . В конце июня 1997 г. было найдено несколько скелетов, у одного из них отсутствовали кисти рук. Сомнений не оставалось – это были останки Че Гевары, что вскоре полностью подтвердила проведенная экспертиза. После убийства партизанского командира у него были отсечены кисти рук, чтобы по отпечаткам пальцев окончательно убедиться: мертв не кто иной, как Че Гевара. Два года спустя руки команданте тайно переправили из Боливии в Гавану. И вот теперь – уже через 30 лет после гибели – останки Че, найденные на окраине Вальегранде, тоже перевезли на Кубу – вторую родину "героического партизана".

Пока шли поиски могилы, вслед за генералом Марио Варгасом заговорили в полный голос хранители других тайн, связанных с трагической судьбой революционера . Участники рискованных секретных миссий рассказали о том, как они переправляли из Боливии в Гавану кисти рук, посмертную маску и дневник Че. Многие малоизвестные или совсем неизвестные у нас обстоятельства и подробности тех тайных операций представляют интерес и сейчас , три десятилетия спустя.

странный министр

В июле 1968 г., восемь месяцев спустя после гибели Гевары, в Ла-Пасе разразился громкий политический скандал . Причиной стало сенсационное издание на Кубе "Боливийского дневника " Че(5), засекреченный оригинал которого хранился в сейфе Генерального штаба боливийской армии. Эти записки о боевых действиях отряда Гевары боливийские военные нашли в его вещмешке после разгрома партизан.

Дневник представляет собой историю интернациональной группы бойцов -революционеров, бросивших вызов регулярной армии и продержавшихся почти целый год. Первая запись сделана 7 ноября 1966 г. сразу после прибытия на базу повстанцев и последняя – 7 октября 1967 г., за день до гибели. Записи Че Гевары, как в зеркале, отразили драму партизанского отряда, именовавшегося Армией национального освобождения , хотя его численность не достигала и полусотни бойцов. По словам отца Гевары, "Эрнесто был фанатиком правды"(6). Оставленный им дневник – лучшее тому подтверждение. На его страницах нет преувеличений, возвышенных слов и претензий на героизм , а есть жесткая, приземленная правда о боевых операциях, о невыносимых условиях партизанской жизни, о враждебности сельского населения, о предателях и дезертирах. Че сурово критикует "оппортунистов" из руководства компартии Боливии, не оказавших поддержку отряду. Но Гевара беспощаден и к самому себе, не замазывает собственных просчетов. За строчками дневника – несломленная воля борца, решившего сражаться до последнего. Все это делает записки Че Гевары ярким революционным доку ментом той бурной эпохи со всеми ее противоречиями и идеологическими тупиками . Но это был документ, имевший также прагматическую ценность для противников Че не только в Боливии , но и во всей Латинской Америке.

В первые дни после публикации дневника в Гаване боливийские генералы отрицали его подлинность, называли "фальшивкой". Потрясая перед журналистами оригиналом, они уверяли: "только высшие военные руководители (примерно семь человек) имели доступ к этому документу"(7). А эти люди были вне подозрений. Однако прошло несколько дней, и после сравнения кубинского издания с оригиналом генералы вынуждены были пойти на попятный и признать, что оба текста идентичны.

В предисловии к первому кубинскому изданию Фидель Кастро писал: "Мы пока не можем раскрыть, каким образом дневник попал в наши руки". Одновременно он сообщил, что в книге "отсутствуют отдельные странички, которые мы все еще не получили в наше распоряжение(8). Но их так и не удалось получить прежним путем. Между тем боливийские военные без промедления опубликовали недостающие в кубинском издании страницы.

Но едва началось расследование того, каким образом документ из секретного сейфа командования вооруженных сил Боливии попал в руки кубинских руководителей, как из страны сбежал министр внутренних дел Антонио Аргедас. Именно на него пало подозрение. Аргедас скрылся после разговора с заведующим фотолабораторией своего ведомства Рикардо Анеивой , который мог уличить министра в виновности. На прощание шеф сказал, что с ним хочет расправиться ЦРУ. Потом станет известно, что накануне ему звонил агент ЦРУ и в отличие от сложившейся практики предложил срочно встретиться вне стен министерства . Антонио Аргедас усмотрел в этом намерение убить его, так как он слишком много знал о деятельности шпионского ведомства США.

Всполошившийся Рикардо Анеива имел свои весомые причины связать имя шефа с сенсационной публикацией на Кубе. Случилось так, что однажды у него в руках оказалась фотокопия дневника Че, с которой Антонио Аргедас распорядился сделать микронегативы . Конечно, тогда не могло возникнуть вопросов, зачем это нужно министру. Теперь же сам факт обладания фотокопией дневника становился уликой. И она подкреплялась еще одним обстоятельством. Когда Рикардо Анеива выполнял поручение министра, он забыл возвратить несколько листков фотокопий и сделанные с них негативы . Спохватился слишком поздно и, чувствуя свою вину, не признался в оплошности, тем более что Аргедас не заметил недостающих страничек. После публикации дневника на Кубе Анеива обнаружил, что недостающие в гаванском издании странички соответствуют оставшимся в лаборатории фотокопиям и негативам. Он поспешил сообщить президенту Рене Баррьентосу о своих подозрениях. Глава государства пожелал лично побеседовать с министром , которому так доверял. Но Антонио Аргедас уже успел скрыться, нелегально перейдя границу с Чили.

После бегства из Боливии опальный министр колесит по западным странам, а потом опять предпринимает непредсказуемый шаг: решает возвратиться на родину и предстать перед военным трибуналом, уже ведущим расследование . Орасио Даниэль Родригес, автор книги "Че Гевара. Революция или авантюра?", пишет: "В Лондоне он получил предложение Кастро о политическом убежище в Гаване и заверения высшего военного руководства Боливии в том, что по возвращении на родину с ним будут обращаться достойно " (9). Имелось в виду, что судебное разбирательство будет проходить с соблюдением всех юридических норм.

Бывший министр предпочел вернуться и уже в сентябре 1968 г. давал показания перед военным трибуналом в Ла-Пасе. Аргедас заявил без обиняков : передача дневника Че Гевары кубинскому правительству – дело его рук. На вопрос, получил ли он за это вознаграждение, последовал ответ, что сделано это было бескорыстно. Аргедас не кривил душой. Фидель Кастро подтвердил, что приобретение дневника не стоило Кубе ни одного сентаво.

Трудно было понять, как могло случиться такое. Чем объяснить из ряда вон выходящий поступок, совершенный человеком, который по долгу службы призван охранять интересы правящего режима? К тому же все знали: когда армия преследовала партизан в горах, подчинявшаяся Аргедасу полиция действовала против подпольной сети , которая их поддерживала в городе.

Впрочем, политическая биография Антонио Аргедаса противоречива, как и сама его личность. Я с удивлением прочитал его признания, сделанные 28 лет спустя после тех событий: "Раньше я состоял в Левой революционной партии. Затем был среди создателей Компартии Боливии. Это обстоятельство не раскрывал долгое время, чтобы не заподозрили руку партии за каким-либо из моих действий"(10).

Я обратился за пояснениями к бывшему руководителю Компартии Боливии Марио Монхе, который в настоящее время живет в Москве. И вот что он мне рассказал: "В 1949 – 1950 гг. от Левой революционной партии откололась группа молодых. Среди них был и Антонио Аргедас. Действительно, тогда он стал членом организационной комиссии по созданию Компартии Боливии , возникшей позже других в Латинской Америке (1950 г.). Одно время он занимался доставкой из Ла-Паса в провинцию наших нелегальных изданий . У меня с Аргедасом сложились нормальные отношения. Многие считали его странным. Он получил два образования – университетское и военное . Мог не раздумывая взяться за самое трудное поручение, но мог и в любой момент отказаться от него. В отставку вышел в чине капитана. Когда он служил на авиабазе под командованием генерала Рене Баррьентоса, тот обратил на него внимание и приблизил к себе. В 1964 г. Баррьентос сверг конституционного президента В.Паса Эстенссоро . К власти пришла возглавляемая генералом военная хунта. Аргедас активно участвовал в создании баррьентистской партии Народно-христианское движение, затем возглавил предвыборный штаб Баррьентоса. В 1966 г. генерал был избран президентом . Аргедас стал сначала заместителем министра, а позже министром внутренних дел. Сперва, когда он сблизился с Баррьентосом, мы поддерживали с ним контакты. Однако потом он порвал все связи с компартией. Но мы не раскрывали его прошлое".

Метания из одной крайности в другую и привели Аргедаса к рискованному решению: передать фотокопии дневника Че в Гавану. Может, правы те, кто назвал поступок министра "пробуждением искалеченной совести ". Если это так, возможно, на него повлияло чтение дневника Гевары, этой исповеди революционера, потрясающей своей откровенностью и силой духа. Недаром Аргедас заявил перед военным трибуналом, что за его поступком стоит желание восстановить личное достоинство и дать отповедь циничному вмешательству ЦРУ в дела его родины. С ЦРУ у него были личные счеты, так как агентура этого ведомства постоянно шантажировала и унижала министра. По его словам, министерство внутренних дел было напичкано "цэрэушниками" еще до его прихода. Техническим консультантом в нем был Габриэль Гарсиа. Как выяснилось в ходе разбирательства, он тоже оказался сотрудником ЦРУ. На допросе Аргедас сказал, что этот человек был причастен к изготовлению фотонегативов с копии дневника Че Гевары.

Не было недостатка в агентах ЦРУ и в вооруженных силах. Это вынуждены были подтвердить высокопоставленные военные, дававшие показания перед военным трибуналом. Они не скрывали, что по договоренности на самом высоком уроовне им были приданы сотрудники ЦРУ, облаченные форму боливийских офицеров. Один из них, действовавший под именем Феликса Рамоса и имевший чин капитана, первым получил доступ к дневнику Че извлеченному из его вещмешка еще в Ла-Игере. Все листки с записями Че он пере- фотографировал на глазах равно- душно взиравших на него боливийских военных. Только после этого дневник отправили в Ла-Пас командующему вооруженными силами генералу Овандо Кандиа, который передал его на хранение в секретный сейф генерального штаба.

В ходе разбирательства в военном трибунале выявилась беспочвенность обвинений в том что бывший министр каким-то образом "выкрал" засекреченный документ, хранившийся за семью печатями. Увеличенную фотокопию дневника облегчавшую чтение рукописного текста Аргедас получил от сотрудника ЦРУ Хьюго Меррея, работавшего в посольстве США в Ла-Пасе. Именно этим оказавшимся в его распоряжении экземпляром и воспользовался министр для изготовления фотонегативов, которым суждено было попасть в руки Фиделя Кастро.

Правящей военной верхушке пришлось выкручиваться из непростой ситуации: вскрывалась ее причастность к деятельности ЦРУ в стране. "Я обьяснил, -- вспоминал Аргедас, -- что не имел никакого легального или морального права хранить секреты США"(11). Действительно, вину бывшего министра трудно было доказать. Мало того, что Антонио Аргедас "не запускал руку" в секретные армейские сейфы, но сам дневник Че не содержал никаких сведений, затрагивающих безопасность государства. Хотя военный трибунал заседал за закрытыми дверями , вскоре его материалы получили огласку. По делу Аргедаса так и не было вынесено обвинительного заключения. Вдруг оказалось, что военный трибунал "некомпетентен" судить капитана, давно вышедшего в отставку. Дело передали в окружной гражданский суд Ла-Паса, который освободил Аргедаса под залог.

И в военном трибунале, и перед гражданским судом Антонио Аргедас утверждал, что фотонегативы он отправил почтои по европейскому адресу, откуда их переслали на Кубу. Однако почти три десятилетия спустя он признался что на самом деле все было по-другому . Опасное поручение министра выполнял его давний приятель, журналист Виктор Санниер, человек, близкий к левым кругам и имевший друзей среди коммунистов. Аргедас был уверен, что на него можно положиться, и не ошибся.

Поразительна история, которую после почти 30-летнего молчания поведали Антонио Аргедас и Виктор Санниер. Рискованная секретная миссия – а за нее можно было дорого поплатиться – не отличалась особыми конспиративными ухищрениями.

КАК ДНЕВНИК ЧЕ ОКАЗАЛСЯ НА КУБЕ

Виктор Санниер не помнит точно, в каком месяце это произошло – марте или апреле 1968 г. Ему позвонил Антонио Аргедас и попросил о срочной встрече. В назначенный час на перекрестке улиц Потоси и Сокабайа затормозил автомобиль синего цвета За рулем был сам министр внутРенних дел. Он приоткрыл дверцу и жестом пригласил в кабину ожидавшего его журналиста. В мчавшейся по улицам Ла-Паса машине Антонио Аргедас оглушил Виктора неожиданным предложением: каким-то образом доставить на Кубу имеющиеся у него фотокопии дневника Че Гевары. После минутного замешательства Санниер согласился. Вскоре министр пригласил его к себе домой и вручил шесть долгоиграюших пластинок с записями боливийской музыки. В их конвертах были надежно упрятаны микропленки с переснятыми на них страницами дневника Че Гевары . Поразмыслив, как поступить дальше с драгоценным грузом, Виктор Санниер решает направиться в соседнюю Чили. В этой стране в отличие от Боливии были крепки легальные позиции левых сил, и они обладали достаточными международными связями, в том числе с Кубой. К тому же Санниер знаком с сенатором-коммунистом Володей Тейтельбоймом и председателем сената социалистом Сальвадором Альенде . В их поддержке не приходилось сомневаться.

В Чили Санниер направился как турист в компании еще двух соотечественников , естественно, ничего не подозревавших о тайной миссии своего попутчика. В пограничном чилийском городе Арике предстояла пересадка на самолет другой авиакомпании. Там Виктор навестил своего хорошего знакомого , владельца маленького магазина . Увидев, как гость перекладывает пластинки, хозяин дома заинтересовался ими и, узнав, что это записи боливийской народной музыки, стал уговаривать подарить ему хотя бы один диск. Санниер объяснил, что пластинки не его, а одного боливийца, который просил передать их своему чилийскому другу в Сантьяго. Большой поклонник андского фольклора, хозяин дома настоял на том, чтобы послушать один диск. Все время, пока он вращался на проигрывателе, Виктор с тревогой поглядывал на лежавший рядом конверт. Так и не узнал торговец из Арики, какая историческая реликвия побывала у него дома. Впрочем, может, теперь ему известно об этом.

В Сантьяго боливиец не решался оставлять пластинки в отеле и не выпускал их из рук, прогуливаясь по улицам чилийской столицы. Встретившись со своим давним знакомым журналистом Эрнаном Урибе, он сказал ему, что находится в отпуске, но должен сообщить об одном важном деле кому-либо из руководства социалистической или коммунистической партий . Однако после дружеского разговора , расчувствовавшись, признался в истинных целях своего приезда в Чили. Санниер осмелился на такую откровенность , потому что знал Эрнана Урибе как коммуниста. Но неожиданно для боливийского гостя тот сообщил, что вышел из компартии. Виктор подумал , что совершил свою первую ошибку. Однако чилийский журналист успокоил его: теперь он в соцпартии. И добавил, что Виктор Санниер попал в надежные руки.

Эрнан Урибе свел своего боливийского коллегу с человеком, который представился как сенатор-социалист Перес. Считая, что выполнил свою часть миссии, Санниер передал пластинки с негативами своим чилийским покровителям. Они без промедления отправили их со своим посланцем на Кубу, а боливийца задержали в Сантьяго , пока он не получил приглашение из Гаваны. Санниер вылетел в Париж, во французской столице получил кубинский паспорт и через Москву направился на Кубу.

В Гаване боливийского журналиста принял Фидель Кастро. Из разговора с ним Санниер понял, что кубинцы успели навести справки о нем, прежде чем пригласить. "Фидель поблагодарил меня и сказал: передай своим друзьям, что такое не забывается. Он попросил разрешения на публикацию дневника. Я ответил, что не обладаю такими полномочиями, но был полностью согласен с тем, что этот документ надо срочно публиковать. По возвращении в Боливию я должен был сообщить, есть или нет "добро" на публикацию. В Ла-Пасе я обо всем проинформировал Аргедаса. Мы послали по данному мне адресу в Париже телеграмму с таким текстом: "Вышлите десять экземпляров книги "Американский вызов" Жан-Жака Сервана Шрайбера ". Это фраза означала согласие на публикацию дневника"(12).

Конечно, Антонио Аргедас хорошо представлял, что его ждет в случае разоблачения. И все-таки пошел ва-банк : сделал достоянием кубинского правительства фотокопию дневника Че Гевары. Какие бы за этим ни стояли причины, это, несомненно, был мужественный шаг.

Его последствием стало покушение на Аргедаса, после того как он был освобожден под залог гражданским судом Ла-Паса. В него стреляли из автомата и ранили, после чего он оказался в госпитале. Видимо, не помогли заявления бывшего министра о том, что, если с ним что-либо случится, будут опубликованы новые разоблачительные материалы о ЦРУ, оставленные им в надежном месте за рубежом.

Однако дело было сделано. Фидель Кастро объявил, что дневник одновременно публикуется во Франции, Италии , Германии, США, Чили, Мексике и друтих странах. В Советском Союзе он был издан с сокращениями в октябре 1968 г.(13). Особый резонанс этот документ получил в Латинской Америке . "Успех "Боливийского дневника" превратил эту книгу в самое большое событие в издательском деле Мексики в 1968 г."(14). В самом Ла-Пасе независимая газета "Пресенсиа" опубликовала партизанские записки Гевары рекордным тиражом 125 тыс. экземпляров(15). Только теперь Виктор Санниер смог прочитать драматическое повествование "команданте Че" и понастоящему оценить, к какому делу он был причастен.

Антонио Аргедас, лечившийся в госпитале, испытывал чувство удовлетворения от того, что сделал дневник достоянием людей во многих странах мира. Но, конечно, никто не мог предугадать , что бывший министр преподнесет миру еще одну сенсацию, связанную с Че Геварой.

КРУГОСВЕТНАЯ "ОДИССЕЯ " РУК ЧЕ ГЕВАРЫ

В июле 1969 г. Аргедас попросил Виктора Санниера как можно быстрее навестить его в госпитале. При встрече в больничной палате бывший министр на несколько мгновений поверг журналиста в состояние оцепенения своим признанием: у него дома хранятся ампутированные кисти рук Че и его посмертная маска, надо их каким-то образом доставить на Кубу. Как и в случае с дневником, Санниер согласился . После осуществления той секретной миссии он остался вне подозрений .

В госпитале бывший министр ни слова не сказал Виктору о том, как кисти рук остались в его личном распоряжении после проведения процедуры по идентификации трупа команданте . Только в декабре 1995 г. он рассказал : Генерал Овандо приказал мне уничтожить руки вместе с посмертной маской. Но я настаивал на том, чтобы он сделал письменное распоряжение. Тогда командующий, расстроенный, сказал мне: "Делайте с ними, что хотите . Под вашу ответственность"(16). Кисти рук и маску Аргедас прятал под полом в своем домашнем кабинете. Чтобы достать их, Виктору Санниеру пришлось поработать киркой, так как сверху "клад" был зацементирован. За этой процедурой наблюдали жена и сын Аргедаса. Наконец из подпола извлекли накрытую боливийским и кубинским флагами урну с индейскими узорами и табличкой "Команданте Че Гевара. 1928 – 1967". Сын Аргедаса попросил оставить табличку ему. Сначала Санниер достал из урны посмертную маску. Это был гипсовый слепок с лица, внутри которого остались волосинки от шевелюры и бороды Че. Все трое были взволнованы увиденным. Но они испытали настоящее потрясение, когда перед глазами появился стеклянный сосуд с жидкостью, в которую были погружены кисти рук легендарного революционера .

Санниер сложил все в сумку и вышел на улицу. Только теперь он ощутил , какую трудную миссию взвалил на свои плечи. История с дневником не шла ни в какое сравнение. Журналист не решился хранить у себя дома кисти рук и посмертную маску Че, опасаясь подвести родственников, в квартире которых жил. Он пригласил в небольшой ресторанчик поговорить по неотложному делу" своего давнего друга Хорхе Саттори, члена комиссии по международным связям ЦК Компартии Боливии (компартия находилась на нелегальном положении). Тот привел с собой Хуана Коронеля, члена национальной комиссии ЦК по печати. "Неотложное дело" Санниер отложил на десерт. И когда в конце ужина он показал на принесенную с собой сумку и сообщил о ее содержимом, наступило минутное замешательство. Виктор объяснил , что не имеет условий для хранения переданных Аргедасом кистей рук и маски Че. Хорхе Саттори и Хуан Коронель без колебаний согласились взять на себя ответственность за дальнейшую судьбу драгоценного груза.

Сумку с урной спрятали в доме Саттори: поставили под кровать в комнате , которую занимал Хуан Коронель, не имевший своего жилья в Ла-Пасе. Там на протяжении пяти месяцев хранились кисти рук и посмертная маска Че. "Поскольку я тогда состоял в Компартии Боливии, – вспоминал Хуан Коронель, – мы рассчитывали, что нам быстро удастся вывезти руки Че. Считалось что с организацией у коммунистов все хорошо. Но оказалось, это не так "(17)

Пока Хорхе Саттори выискивал пути переправки посылки на Кубу, произошло следующее событие. Как-то в офис Хуана Коронеля – а он тогда был управляющим административного здания "Кастилия" – пожаловал элегантно одетый человек, представившийся сотрудником Британского музея.

У него откуда-то были сведения, что Хуан Коронель может кое-что знать о местонахождении рук Че. "Он пообещал мне 400 тысяч долларов за руки и 200 тысяч за маску"(18), – вспоминал Коронель, который, разумеется, сделал вид, что не понимает, в чем дело. На прощанье гость оставил свою визитную карточку и сказал, что на две недели остановился в отеле "Крильон" и ему можно сообщить туда интересующие его данные, если что-то прояснится. Был ли это сотрудник Британского музея , агент ЦРУ или кто другой, Хуан Коронель не знает до сих пор.

К счастью, все обошлось. Загадочный мужчина больше не появлялся. Тем временем Хорхе Саттори по своим каналам подготовил поездку в Европу. Денег не хватало. Даже авиабилеты пришлось приобретать в кредит под гарантию одного бизнесмена, друга Саттори. Кисти рук и маску Че поручалось везти Хуану Коронелю в дорожной сумке, которая всегда должна была находиться при нем в качестве ручной клади.

Больше всего опасались досмотра вещей при вылете из Ла-Паса. Договорились так: если при регистрации пассажиров чиновники аэропорта начнут проверять ручную кладь, Хуан Коронель выйдет из очереди и останется в зале. Но этого не случилось. После нескольких промежуточных посадок в южноамериканских странах самолет компании "Иберия" взял курс на Европу. Как и предполагалось, в аэропорту Мадрида досмотра не было, не было его и в Париже, куда Хуан Коронель прилетел компанией "Эр Франс". Ночь он провел во французской столице , остановившись у своего соотечественника , сотрудника ЮНЕСКО. Наконец-то путешественник смог на несколько часов расстаться с драгоценным грузом, который до этого ни на минуту не выпускал из рук. Оставив дорожную сумку в надежной квартире, Хуан Коронель прогулялся по ночному Парижу с гостеприимным хозяином, который, конечно, ни о чем не ведал.

Только на пути из Парижа в Венгрию с посадкой в Праге впервые за все время напряженного путешествия Хуан Коронель мог вздохнуть с облегчением . В Будапеште его встретил сотрудник международного отдела Венгерской социалистической рабочей партии Шандор Барга, впоследствии посол в Боливии. Он не знал о целях миссии Коронеля, но, как было принято , оказал содействие в продолжении поездки боливийского гостя. Шандор Барга установил контакт со своим коллегой в международном отделе ЦК КПСС И.Рыбалкиным. Стояли первые морозные дни января 1970 г., и в московском аэропорту Хуана Корон еля встретили с теплым пальто, шапкой и перчатками. Поселили боливийского гостя в гостинице ЦК в Плотниковом переулке. По признанию Коронеля, руки и посмертную маску Че он не передавал ни И.Рыбалкину, ни кому-либо другому в Москве. Он держал их все время при себе в гостинице.

Виктор Санниер прилетел в Москву отдельно, довольно сложным путем. На этот раз ему передали паспорт на чужое имя не в Париже, а в Праге. По словам Санниера, в Москву тогда прибыл еще один боливийский коммунист, но он не раскрывает его фамилии.

Однако дальнейшие события в Москве развернулись совершенно неожиданно для боли вийских гостей. И.Рыбалкин связал их с кубинским посольством. Затем, по словам Хуана Коронеля, все происходило так: "5 января мы с Виктором решили посетить посольство Кубы. Встретились с первым секретарем. Объяснили ему, зачем пришли. Он принял нас довольно холодно . Позже Виктор направился в посольство один. Возвратившись, сообщил , что посольство связалось с Гаваной . Оттуда передали: Виктор может ехать, а я нет, потому что никто из членов Компартии Боливии, предавшей дело, не может совершить поездку на Кубу"(19). Как известно, руководство Компартии Боливии не поддержало партизанский отряд Че Гевары, считая, что в стране не было условий для немедленного развертывания вооруженной борьбы. Это и послужило причиной осложнения отношений с Гаваной.

Хуан Коронель был потрясен ответом с Кубы. Он с немалым риском для себя провез через полмира руки и маску Че, а в Гаване его не пожелали принять. Однако Коронель не потерял самообладания: "Я забываю нанесенное мне оскорбление и решаю передать руки и маску. Сообщаю об этом Виктору. Говорю ему: пусть все вручит посольству Кубы "(20).

Не состоявший в Компартии Боливии Виктор Санниер вместе с сотрудником посольства Кубы вылетел рейсом "Аэрофлота" из Москвы в Гавану. С ними были бесценные реликвии. Невероятно, но по пути на Кубу руки и маска Че побывали на американской военной базе. Дело в том, что на подлете к берегам Америки самолету не хватило горючего из-за большого расхода , вызванного сильным встречным ветром. Лайнер "Аэрофлота" приземлился на аэродроме американской военной базы на Бермудских островах. Можно представить состояние Санниера , когда на борт самолета поднялись американские военные, затребовавшие список пассажиров. Этим все и ограничилось. На Кубе с момента вылета лайнера с Бермудских островов следили за его приближением, включив радары в нескольких местах острова.

Уже в день прибытия Виктора Санниера принял Фидель Кастро. На встрече присутствовали и другие кубинские руководители. Все были необычайно взволнованы. Тогда не было известно , удастся ли когда-нибудь найти останки Че. А единственное, что осталось от команданте, – заспиртованные кисти рук – теперь находились на Кубе.

...И все-таки для завершения этой истории я обратился к И.Рыбалкину. "Когда боливийские гости прибыли в Москву из Ла-Паса, я встретил их, –

рассказал мне он. – Боливийцы сказали, что им очень нужно на Кубу. О цели своей поездки они мне не сообщили, а я не расспрашивал. Только возвратившись из Гаваны в Москву, Виктор Санниер известил меня о том, что отвез на Кубу руки и посмертную маску Че".

ПОСЛЕ ТОГО, КАК УТИХЛИ БУРИ

Как же сложилась дальнейшая судьба людей, тайно переправивших из Боливии на Кубу дневник, кисти рук и посмертную маску Че?

Главное действующее лицо – бывший министр внутренних дел Антонио Аргедас, выйдя из госпиталя, где он лечился после покушения, получил убежище в мексиканском посольстве. Вскоре ему разрешают покинуть страну , и он вместе с семьей уезжает в Мексику. Некоторое время спустя переселяется на Кубу, где и прожил восемь лет. Ныне ему под семьдесят. Экс-министр продолжает делать шокирующие заявления: "Всю мою жизнь я считал себя марксистом, революционером . И грустно было убедиться в том, что сокрушительный провал левых обьясняется не проникновением в их ряды агентов империализма, а манипулированием коммунистическими партиями со стороны Советского Союза, а также бюрократизацией их руководителей, которые больше заботились о сохранении своего жалованья, чем о распространении идеалов, которые исповедовали"(21).

Из троих друзей, выполнявших опасные поручения Аргедаса, одного уже нет в живых. Хорхе Саттори, ответственный за международные связи ЦК Компартии Боливии, погиб в авиакатастрофе . Хуан Коронель давно отошел от активной деятельности в компартии . В биографии Виктора Санниера был неожиданный карьерный взлет: одно время он занимал пост заместителя министра внутренних дел. Тайные деяния обоих оставались нераскрытыми , пока друзья не заговорили сами, когда уже нечего было опасаться.

А с дневником Че Гевары за это время произошла новая история. В июне 1984 г. в Лондоне было объявлено о предстоящей продаже оригинала этого исторического документа на аукционе фирмы "Сотби". Предполагалось выручить за него не менее 350 тыс. долл. Но вскоре реликвию сняли с торгов в связи с требованием правительства Боливии возвратичь стране то, что является ее "национальным достоянием".

Предпринятое расследование навело на след бывшего диктатора генерала Гарсиа Месы. Правил он в 1980 – 1981 гг. всего 13 месяцев, но за это время перевел на свои банковские счета многие миллионы долларов (а ныне отбывает 30-летнее тюремное заключение). В списке многочисленных обвинений, предъявленных Гарсиа Месе, значится и похищение им дневника из сейфа Генерального штаба. Диктатор пытался сбыть важный исторический документ через посредника. В декабре 1986 г. правительство Боливии выиграло судебный процесс в Лондоне, и оригинал дневника был возвращен в эту андскую страну. С тех пор он находится в специальном хранилище Центрального банка в Ла-Пасе. Так надежнее.

Что же было дальше с кистями рук и посмертной маской Че? На митинге в Гаване 26 июля 1970 г. Фидель Кастро выразил огромную признательность Аргедасу и сообщил о намерении к очередной годовщине гибели Гевары открыть нечто вроде музея, где будут выставлены кисти рук и посмертная маска команданте. Однако ни в следующую , ни в какую другую годовщину ничего подобного не произошло, а разговоры на эту тему смолкли. По одним сведениям, согласившаяся было сначала семья Гевары потом возражала. По другим данным, большинство членов политбюро Компартии Кубы высказались против того, чтобы выставлять для всеобщего обозрения ампутированные кисти рук "героического партизана". Считается, что они вместе с посмертной маской находятся в одном из помещений Мемориального комплекса имени Хосе Марти на площади Революции в Гаване. Как свидетельствует Хорхе Кастаньеда, "туда приглашались некоторые высокие лица посмотреть на кисти рук, о чем они потом сами рассказали " (22).Между тем останки команданте, привезенные из Боливии , 17 октября 1997 г. нашли свое последнее пристанище в городе СантаКлара , в 300 км к востоку от Гаваны. С Сант -Кларой связана одна из самых громких побед Че Гевары в бытность его командиром колонны повстанческой армии Фиделя Кастро. Здесь еще в 1988 г. был воздвигнут большой памятник "героическому партизану", а теперь с ним образует единое целое специально сооруженный мавзолей. Рядом с команданте покоятся также привезенные из Боливии останки его боевых товарищей : четырех кубинцев, одного перуанца и одного боливийца. Над нишами погребенных здесь героев изображены их лица. А на другой стене высечены лица еще 31 человека – всех остальных павших бойцов из отряда Че Гевары, чьи останки не были найдены к моменту похорон командира.

ПРИМЕЧАНИЯ

(Леонард Анатольевич Косичев – главный редактор Главной редакции радиовещания на страны Латинской Америки Российской государственной радиовещательной компании "Голос России".

"Латинская Америка 1998 г"