Hegel & Дети

Че

Революция - та же инициация. Вошедший в нее нуждается в новом имени, свидетельствующем о причастности к новому бытию, к новой реальности. Так Ульянов становится Лениным, вместо Бронштейна и Джугашвили появляются Троцкий и Сталин.

Че - под таким именем вошел в революцию задыхающийся от астмы студент-медик, сын аргентинского инженера Эрнесто Гевары Линча. От отца он и перенял привычку через слово повторять "Че" - многозначное междометье из обихода индейцев гуарани, способное в зависимости от контекста передавать всю гамму человеческих чувств. Че! Настоящий реликт архаичного протоязыка, слово-заклинание из услышанного Рене Геноном ангелического "языка птиц" - языка таинственных изваяний Мачу-Пикчу, которые в молодости не раз посещал Че, зачарованный их внеземным мистическим великолепием. Обстоятельства не позволили осуществиться его мечте стать археологом, познание Золотого Века древности уступило место действию во имя него.

Он действительно воспринимал то, чему посвятил всю свою жизнь, как что-то инициатическое, как опыт внутреннего преображения. "Революция очищает людей, улучшает их", - напишет он в одной из своих работ, когда для них придет время. Все внешнее, поверхностное не имело для него никакого значения. В молодости он не очень-то следил даже за собственной внешней опрятностью: спутанные волосы и стоптанная обувь нисколько его не смущали.

Точно так же и "Че" было для него больше, нежели просто конспиративный псевдоним. Будучи на первых порах после кубинской революции председателем национального банка, он ставит это короткое слово вместо подписи на новых банкнотах, чем приводит в смятение врагов революции: на деньгах - фетише капитала - отпечаталось имя восстания, мистический пароль мятежа. Когда журналисты спрашивали его, как он относится к своему новому имени, ответ был однозначен: "Для меня "Че" означает самое важное, самое дорогое в моей жизни. Иначе и быть не могло. Ведь мои имя и фамилия- нечто маленькое, частное, незначительное".

Что бы не говорили, он не был марксистом. Он был революционером, и родился там, где и следовало ему родиться. Южная Америка - клокочущий континент, революционное сердце мира. За последние 100 лет революций, мятежей и переворотов произошло здесь больше, чем за вся историю остальных стран вместе взятых. Как часто мелькало в сводках южноамериканских новостей тревожное слово "хунта", звучащее как резкий выдох во время сокрушительного удара автоматным прикладом. Континент кипел, жил борьбой с северо-американским неоколониализмом, дышал сопротивлением мондиалистской "доктрине Монро". Известный всему миру лозунг "Yankee, go home!" возник именно здесь.

Марксистские схемы тут, в обстановке перманентной революционной ситуации, просто не срабатывали. Революционная борьба развертывалась в своем, спонтанно складывающемся порядке, напоминая в некоторые свои моменты откровенную авантюру. Чего стоил только знаменитый десант на Кубу в 1956 году, с которого собственно и началось восстание. Девиз "Социализм или смерть" и бунтующая воля нескольких десятков "бородачей", поклявшихся не бриться до полной своей победы - вот все, что стояло у истоков Кубинской революции. "Для начала достаточно от 30 до 50 человек. С этим числом можно начать вооруженную борьбу в любой из латиноамериканских стран", - этой своей формуле, основанной скорее на бунтарской страсти, чем на трезвой логике, Че останется верен до конца.

Он никогда не был политиком и, уж тем более, чиновником. В министерской деятельности, последовавшей за жестокими боями, ему виделось продолжение революции, новый ее этап. Че не сбрил бороды и не снял комуфлированного комбинезона.

Он отчетливо почувствовал когда революция на Кубе стала гаснуть, терять накал, превращаясь в монотонную "социалистическую" действительность". И тогда он исчез. Его имя перестало появляться в газетных сообщениях о правительственных собраниях, не значилось больше под государственными постановлениями. Где он, не знал почти никто. Лишь спустя месяцы стали появляться обрывочные известия: Че в горах Боливии руководит повстанческим отрядом, сражающимся против войск проамериканского марионеточного правительства. Он жил своим делом - делом Революции.

Октябрь 1967-го. В СССР завершаются последние приготовления к помпезному празднованию 50-летия Октябрьской революции. В Кремле толсторожая брежневско-номенклатурная мразь, знакомая с революцией разве что по фильму "Ленин в Октябре" и стихам Михалкова, готовила друг для друга ордена и подарочные спецпайки. В это же время в смраде боливийских болот отряд задыхающегося от обострившихся приступов удушья майора готовился к последней схватке. Через несколько часов обученный на пентагоновских базах боливийский радист передаст в эфир кодовую фразу "500 кансада", означающую "Че пленен". Тяжело раненного его запрут в приземистой постройке сельской школы. Но не захват Че был целью проведенной операции: на утро младший лейтинант боливийских коммандос Терано произведет, подойдя к Че, смертельный выстрел.

В Гаване в мемориальном музее Че хранятся его руки. Холуи Вашингтона отрубили Че кисти рук как доказательство его гибели. Спустя несколько лет в результате спецоперации кубинской разведки они попали на Кубу. Два пятипалых обрубка как две магические пентаграммы. Как путеводные Звезды Революции…

Hegel & Дети, 2000

АНХ - NON GRATA